– Давай я помогу, – мне пришлось приподнять девушке голову и поднести ко рту ложку. Не то она и в самом деле предпочла бы умереть, не то не знала, что такое яды и отравления. В любом случае нужно взять это на заметку и в случае необходимости подлить в еду зелье.

– Не должно, – нахмурился наш шеф‑повар.

Пленница недоверчиво отхлебнула из поднесенной ко рту ложки. Затем выпила вторую и третью, почти не останавливаясь. Заметив слезинку, так и не покинувшую уголок глаза, я остановился. – Что‑то не так? Может, слишком горячо или остро?

– В твоем наигранном добродушии нет смысла. Я видела растерзанные тела и скорбь жен и матерей. Вы убиваете без сожаления. Как может столь ужасный народ стремиться к чему‑то хорошему? Всеотец говорил про вас правду, которую вы своими действиями лишь подтвердили, – несмотря на общую слабость и хриплый голос, девушка говорила с фанатичной яростью. И хоть с одной стороны это было жутко и отвратительно, с другой позволяло воздействовать на нее самыми грубыми и простыми способами.

– Я рад, что мы разговариваем открыто. А потому не стану от тебя ничего скрывать, – улыбнувшись, сказал я после того, как в голове родился план. – Камень ничего не чувствует, когда падает на человека. Зверь не ощущает угрызений совести за то, что ему нужно питаться. Посмотри на нас. Мы все совершенно разные, но живем в мире и согласии. Но своими глазами я видел, как ты хлестала ящеролюдов воздушной плетью. Возможно, ты неверно услышала слова своего создателя? Может, это вы – разрушители? Помнишь ли ты в точности, что Всеотец говорил о поверхностниках? Не путаешь ли ты нас с кем‑то другим?

Повинуясь моему жесту, Куват занес в комнатушку приставной столик с миской жидкой, но очень наваристой и ароматной похлебки. Найденные овощи и фрукты были перетерты, сушеное мясо истолчено чуть ли не в пыль, для лучшего пищеварения. К тому же, поняв задачу, наш волшебник полчаса подбирал правильные травы.

– Позвольте мне, господин, – вновь вмешался Хироши.

– Вкус может быть слегка резковат для того, кто с нашей кухней не знаком, – немногословный Куват, когда дело доходило до еды, мог разглагольствовать часами. – Однако этот бульон полностью из натуральных ингредиентов, на пяти сортах кореньев и ягод, с освежающей мятой и подчёркивающей ароматы ноткой базилика.

Путь Письма – одно из основных направлений Пути Меча. И мне пришлось его пройти не только для улучшения контроля над конечностями, но и для освоения техник фехтования одинарным и длинным мечом. И пусть в них я не сумел достичь больших высот – даже моего уровня вполне хватало, чтобы изобразить неплохую картину.

Разместив принесенный обрывок ткани на стене, я в несколько мазков обозначил основной контур, а затем быстрыми поверхностными движениями набросал черновой портрет девушки, лежащей сейчас передо мной на деревянном настиле. Не в текущем состоянии, конечно, а так, как она выглядела при первой встрече. Хотя мне и пришлось воспользоваться небольшим преимуществом интерфейса.

– Рисовать с натурщицы – что может быть проще? – криво улыбнувшись, прохрипела девушка. Полностью оправдав мои ожидания. Ведь мы оставались врагами, а значит, она инстинктивно отрицала все, что я говорил. Стараясь не показать улыбки, я сокрушенно покачал головой и протянул пленнице небольшое зеркальце, заранее одолженное у Юн.

– От моей еды часто плакали. Особенно Пак в начале, когда я много продуктов перевел. Но вот так – первый раз. Спасибо, это лучшая похвала из возможных. Припасов у нас хватит на неделю. Так что и готовить я могу каждый день. Обещаю не повторяться и совершенствоваться, – довольно сказал повар. – Могу даже под ваш вкус сделать что‑то особенное, например, сладости. Тут полно орехов и сухих ягод, добавлю меда и патоки, с воздушным кремом…

– Немного ненатурально получилось, – с сожалением вздохнул я. – Но для одноцветного контурного портрета, на мой взгляд, вполне неплохо. К тому же я видел этот образ лишь мельком.

– Вы странные, поверхностники, – слабым голосом произнесла пленница. – И я вам не верю. Но мое имя Имаджин. Я не знаю, как это будет на вашем языке. Но зато хорошо знаю, что значит твое. И если оно правдиво, я готова тебе довериться. В малом.

– Хватит, уволь нас от подробностей, а то мы здесь все слюной истечем, а супа осталось на одного, – взмолился я, и Куват, довольный, как кабан, обожравшийся желудей, покинул комнату. – Как ты видишь, мы совсем не варвары, жаждущие убить первого встречного. Каждый из нас в чем‑то талантлив, и я мог бы долго доказывать тебе это, попросив госпожу Фенг Юн станцевать или спеть. Уверен, если позднее при встрече с вашим народом у нас будет повод станцевать, мы тоже покажем себя. Главное, чтобы твои родственники не кинулись на нас с оружием, как сделали вы с ящерами, ведь мы очень ценим и любим жизнь.

– Вот как? В таком случае ты точно путаешь нас с другими. Пусть мы не травоядные, но и не хищники. Мы – всеядные. Фермеры, инженеры, повара, строители, художники и поэты. Мы очень любим искусство, отдавая ему почти все свое время. Даже находясь в осаде, мы творили, хоть, возможно, наши вкусы и различаются. В вашем народе умеют петь и танцевать? Рисовать картины и создавать скульптуры?

– Почему нет? Хотя я планировал все же доверить эти вопросы женщине, ведь наша гостья не в том состоянии, чтобы самой ходить в уборную или умываться. Я буду рядом, так что в любой момент ты сможешь попросить меня позвать, – поднялся я, улыбаясь. – Госпожа Фенг Юн, прошу вас оставить одну из подруг с нашей гостьей. Для координации сил, направленных на ее восстановление. Пусть форт небольшой, но мне может понадобиться помощь. Взамен же я прошу самую малость – ваше истинное имя.

– Я не против, – согласно кивнула Юн, и телохранительница нехотя поклонилась. – Пока мы в безопасности, и тебе не о чем беспокоиться.

– Конечно! Наши произведения искусства самые выдающиеся во всем мире! – самоуверенно сказала пленница. – Мы избранный народ, и никто с нами не сравнится!

– Все верно, – кивнул я. – Мы не хотим никого убивать или сражаться, рискуя нашими жизнями. Мы с радостью будем жить в мире с вашим народом, столь искусном в строительстве и письме. Так что я прошу тебя стать нашей гостьей на время, пока мы не добьемся своей цели. Я также помогу тебе вернуть способности. Но прошу не угрожать моим соратникам и друзьям. Для твоей же безопасности я прошу не выходить из комнаты, а присматривать за тобой…

– Вкусно, – всхлипнув, сказала девушка и ослабленной рукой поднесла ложку ко рту. Лицо Кувата мгновенно озарила сияющая улыбка.

– Я останусь и буду помогать всем, чем нужно, – сказал Хироши, и мне осталось только кивнуть. – Все же она напала на наших друзей, и не все столь благоразумны, чтобы простить.

– Уже можно ее убить? – с ходу спросил Ичиро. – Что она сказала?

– Это… я? – дрожащими губами спросила девушка. – Я стала иссохшей? – в панике она подняла руку и сосредоточилась, пытаясь что‑то сделать. Поколебавшись немного, я вынужден был прикрыть область над ладонью девушки оком урагана . Теперь она ничего не видела и не чувствовала из того, что находилось внутри крохотного пространства. – Нет! Не может быть!

– Мы не хотим враждовать, – сказал у меня из‑за плеча Хироши. – Но и терять собственные жизни не готовы. Мы идем вниз с благородной целью – уберечь наших друзей и родных.

– Большего я и не прошу, – улыбнулся я, поднимаясь. – Вен, прошу, позаботься о нашей гостье. Не запирать, кормить, поить, говорить только правду. Расскажи ей, как готовят наших актеров и танцовщиц, про наши фестивали и жизнь кланов.

– Это верно. Не все согласны, когда их убивают. Прощайте, госпожа Имаджин, я вернусь к вам, как только смогу и решу дела по управлению отрядом, – улыбнувшись, я вышел наружу. Она знает, что значит мое имя. Интересно, она говорила про название клана или про то, что я выбрал при перерождении? Впрочем, этот вопрос можно отложить на будущее, ведь нас с Юн уже ждал общий Совет в небольшой комнатке на противоположном конце форта.